Если бы можно было повернуть время вспять, я бы, конечно, этот «Даун-хаус» не писал. Бывает... Причем фильм вышел перед моей поездкой в Ташкент. И меня по этому поводу очень ругали – ужас как было неприятно!

Я советник по вопросам РR при администрации президента РФ. РR не оставил меня, он вместе со мной. Еще я сценарии пишу. Помимо «Жития святых», готовлю сценарий по воспоминаниям патриарха. В кино сниматься больше не буду…

Мы, кстати, самая неграмотная в религиозном отношении страна в мире. После нас идут чукчи, у них вообще нет никаких представлений ни о религии, ни о божестве.

Для начала нужна рекомендация духовного наставника, потом Епархиальный совет должен ее рассмотреть, потом с тобой побеседует правящий архиерей и уже потом принимаются решения. Меня приняли одногласно. Священником я стал в Средней Азии. Там правящий архиерей – мой друг и наставник. Он историк, который изначально был церковным человеком, написал много книг – Владимир Иким. Это он сказал, что мне срочно нужно становиться священником. На что я ему ответил, что не вижу возможностей, потому что у меня отвратительное реноме. Он предложил мне поехать с ним в Среднюю Азию…

Когда я пишу — я становлюсь настоящим человеком, нормальным человеком. И если уж, к примеру, использую в пьесе слово «блядь», то лишь тогда, когда оно заменяет пять предложений и позволяет актёру не расшаркиваться текстом, а коротко и общепонятно выразить своё отношение к происходящему. Причём к такому происходящему, где чопорный и умудрённый текст попросту нелеп и фальшив. Только в таком случае я применяю подобные слова. В культуре до недавнего времени было слишком много красивого. С красивостью и боролись скептики вроде Рабле. Вы ему: «солнце!», а он в ответ: «задница!" В нынешней культурной ситуации, напротив, слишком много безобразного. Кругом одна чернуха. Потому и нужна мифологизация фекалий (не ёрническая, как в классическом авангарде, а вполне серьёзная). Помойка вводится в сферы высшего духа. А мат я вообще не люблю. Чёрный перец мы же не едим. Мы не наваливаем полную тарелку чёрного перца, сдобренного маленьким кусочком мяса. Нет, мы едим мясо и заправляем его щепоткой перца. Так же и мат, грубые словечки — как ароматические вкусовые добавки — возможны, но не обязательны. В конце концов, мат — наш родной русский язык, язык наших дедов и прадедов.

Существует закон шоу-бизнеса: хочешь остаться в обойме — шуми. Чтобы нормально работать, нужно возбуждать интерес к себе, питать его. У меня это идеально получается. Я дядька скандальный по жизни. Говорю сразу и кому угодно всё, что думаю. Так было всегда — и в школе, и в институте.

У меня и сейчас все руки зататуированы. Я вырезал одну — обнаженную женщину, так на ее месте остался чудовищный шрам. У меня есть еще дракон, череп в цветах, кельтские письмена, единорог, кстати, точно такой же на правом плече жены. Но убрать цветную татуировку очень сложно — сидит глубоко, вырезать надо чуть ли не до кости.

Везде можно остаться искренним: и в тюрьме, и на войне. Экстремальная ситуация мало влияет на человека - она только раскрывает его внутреннюю сущность. В том числе политика: она же ничем не отличается от войны или тюрьмы...

Меня от гриппа лечит пиво. Темное крепленое пиво «Амстердам», нагретое до 60 градусов по Цельсию. От этого пива я крепко потею и балдею, получаю удовольствие, но своеобразного рода: подогретое пиво на вкус гадость редкая. Если не помогает – использую более традиционные средства (анальгин+хинин). Или просто отлеживаюсь до выздоровления.

Когда я вижу красивую женщину, во мне просыпаются какие-то флюиды, но реализовывать их не обязательно. Мужчины только теряют интерес после этого. На сексе все заканчивается, какое там совершенство.

Я знаю, что нужно женщине. Старый, лысый, потливый мужик при соответствующих интеллектуальных и разговорных способностях скорее соблазнит женщину, чем Леонардо Ди Каприо. Кобелиться тоже бесполезно. Наоборот, скажешь женщине, что не дашься, и она будет биться за тебя до последнего. У нее есть физиологический закон чести. И когда ей говоришь о чести, на нее действует.

Отец был веселый и очень взрослый мужчина. В свои шестьдесят два года сумел окрутить невинное восемнадцатилетнее создание, студентку МФТИ. У него уже дети были раза в два старше моей матери, а она влюбилась в него без памяти и родила...

...Всю жизнь я посвятил тому, чтобы не стать начальником, организатором, ответственным лицом. Это называется — слыть свободным художником. Где хотел, там себя и реализовывал, не зависел от женщин, ночных клубов, прессы. Если меня называли идиотом — мне нравилось, молодцом — тоже, а если не называли совсем, то я воспринимал происходящее как добрый повод к дальнейшему развитию.

...Пресса превращает 99 процентов актеров, певцов в звезд, и если кого-то оконфузят — им уже не удастся шарашить деньги: основной заработок в России — ездить по стране и петь для пенсионеров и пэтэушников. Мнение нормального журналиста строго персонифицировано и мало относится к профессии. Если ему нравится какая-то актриса — он о ней и будет все время писать — хорошо она играет или плохо.

...Если любовь рассматривать как энергию, то в восемнадцать лет она как батарейки «Энерджайзер» — зайчик с барабанами. В тридцать три — аккумулятор от машины, к сорока годам — ближе к атомному реактору, турбине. Правда, встречаются и семидесятилетние энерджайзеры.

...Из многочисленных своих проектов я по большому счету доволен только детьми. Говорят, что у нас итальянская православная семья — дети кричат, бегают. Недавно я с друзьями смеялся: обычно дочери ищут женихов, похожих на отца. Представляешь, если мои приведут троих таких, как я? Что тогда будет? Нам останется только взять черный флаг и отправиться в море.

...Глобальных, классических запоев никогда не было. Да, я выпивал два, три дня, бывало, очень плохо себя чувствовал, а бывало — нормально. Я и сейчас себе такое позволяю раз в месяц, но уже меньше нравится — все ложится на усталость, и прежней гусарской радости нет. Я одного приятеля спросил: «Виталий, ты честный человек, у тебя семья, любящая жена. С тебя можно комикс делать «Супермен». Почему ты уходишь в запой?» Он ответил: «Ты знаешь, Иван, это единственный способ не думать о работе».

Дети очень чувствительны к фальши и от нас зависит, что они увидят в Церкви - свою родину или плен. Если родину, то, вне зависимости от жизненных обстоятельств, они будут стремиться туда, если плен, то они будут искать быстрейшего освобождения.

«Все думал, как бы отказаться от съемок в «$ 8 1/2». И придумал : заломлю-ка я сумму какую-нибудь несусветную. Пришли ко мне, а я и говорю: «Платите мне 500 баксов в день!» Они репы почесали... и согласились».